• А
  • А
  • А

"Деревенский роман или Таня плюс Женя равно...". Из газеты "Вдохновение" (Энгельс), выпуск 1/5, 2019 г. Страница 3. «Театральная жизнь

ДЕРЕВЕНСКИЙ РОМАН ИЛИ
ТАНЯ ПЛЮС ЖЕНЯ РАВНО…
Премьера спектакля «Евгений Онегин» в Саратовском областном театре оперетты
В среду, 6 февраля, за три дня до 182-й годовщины со дня смерти А. С. Пушкина, в Саратовской оперетте произошло эпохальное событие. Пожалуй, впервые со дня своего основания театр резко и даже неожиданно вышел за рамки жанра, обозначенного в самом своём названии. Разумеется, «Евгений Онегин» - не оперетта. Его даже не отнесёшь к «смежным» жанрам, уже успешно «освоенным» театром до этого: музыкальной комедии, мюзиклу, бурлеску, водевилю, фарсу. Более того, в спектакле, представленном на суд энгельсских зрителей, вообще нет ничего, чтобы ассоциировалось у обывателя с опереттой: перьев, блёсток, ярких красок и «моря огней». Спектакль подчёркнуто интимный, сдержанный по оформлению, в полном смысле камерный.
Под стать основному замыслу выбрана и форма: уже не революционная, но крайне неожиданная для театра оперетты «сцена на сцене», когда зрители располагаются не в зрительном зале, а вместе с артистами - на сцене. Театр в этом случае проигрывает в количестве публики, зато выигрывает в качестве близкого и тесного контакта с публикой, в создании атмосферы уютной, интимной, почти домашней, располагающей к откровениям и исповедальным разговорам.
Складывается впечатление, что для режиссёра-постановщика Александра Прасолова в гениальном пушкинском тексте главное именно это. Во взятой им на себя роли Автора он больше всего ценит пушкинскую интонацию, доверительную, исключающую малейшую фальшь, свободную, дружески-развязную, непринуждённую, но не скатывающуюся до «панибратства», и неповторимый, тесный, почти осязаемый контакт, установленный Пушкиным в «Онегине» между автором и читателем. Для режиссёра-Автора задачей становится установление такого контакта со зрителем. Видимо, это тоже повлияло на выбор камерной формы для спектакля. Александр Прасолов не собирается увлекать зрителя, он хочет забрать его и повести за собой, за «героями своего романа», используя в качестве «главного оружия» пушкинское слово. Вспомогательные средства отобраны строго и скупо. Весь мелкий реквизит, попадающий в руки Прасолова: воздушный шарик, женский платок, орден на ленте, несёт на себе смысловую нагрузку и принимает участие в спектакле наравне с живыми актёрами. В художественном мире режиссёра нет места случайностям. И даже мирное гусиное перо, символ поэтического вдохновения, мирно проторчавшее весь вечер в чернильнице, в финале всё- таки «выстреливает» (в буквальном смысле)...
Согласно принципам камерности участников спектакля всего шестеро: Автор (Александр Прасолов (Aleksander Prasolov)), Татьяна (Ирина Лесных), Евгений (Артур Мухаметдинов), Концертмейстер (Анна Зеленская), Дирижёр (и - по совместительству - Monsieur Guillot) (Валерий Брятко) и... поэзия Александра Сергеевича.
К пушкинскому слову создатели спектакля постарались отнестись максимально бережно. Конечно, искушённые в пушкинистике слушатели сразу уловят «разрывы» и пропуски канонического текста. Но театр ведь и не приглашал в этот вечер на семинар пушкинистов. Законов же драматического жанра некоторая потребовавшаяся вольность в обращении с поэтическим шедевром не нарушала.
Музыкальной основой нового спектакля стала опера П. И. Чайковского «Евгений Онегин», которую, к слову, сам композитор называл «лирическими сценами». Новый «Онегин» взял из них все музыкальные номера главных героев арию и два ариозо Онегина, сцену письма Татьяны, сцену встречи Онегина и Татьяны на балу из шестой картины и финальный дуэт Онегина и Татьяны из картины седьмой. Не обошлось без музыкальной «жемчужины» оперы - хора «Девицы, красавицы...». Но были и неожиданности - знаменитый дуэт Ольги и Татьяны Лариных «Слыхали ль вы...» превратился в... дуэт Татьяны и Онегина. То, что певцов сопровождает в спектакле лишь концертмейстер (оркестр в постановке не занят), полностью вписывается в концепцию камерного вечера - фортепиано всё- таки по-особому бережно и доверительно сопровождает певческий голос, никогда не заглушая и не подавляя его.
Главная удача спектакля - его Татьяна. Она страстная и нежная, порывистая и застенчивая, мятущаяся и непоколебимая, готовая на жертву во имя любви и жертву любовью во имя долга. Ирине Лесных роль оказалась так по голосу, по характеру, по росту и размеру, костюмы так впору и к лицу, а вокальные трудности - по силам и возможностям, что с первого её появления на сцене возникло ощущение абсолютной актёрской свободы и лёгкости, иллюзии, что всё, происходящее на сцене - пение, драматургия, пластика - не стоят исполнительнице никакого труда. Трудно поверить, что такое точное попадание в образ и характер Ириной Лесных показано уже на премьерном спектакле. Не зря, наверное, режиссёр подарил ей для первого выхода мизансцену с пёрышком. Призванная олицетворять чистоту и нежность души Татьяны, она в данном случае становится и символом лёгкости, безусильности совпадения исполнительницы со своей героиней.
Молодой, талантливый и востребованный премьер Артур Мухаметдинов избалован хорошими и большими ролями: Владимир Дубровский, Артур Грей. Но даже в этом ряду сильных образов Онегин стоит особняком. Он и сложнее их и богаче. Справиться с этой ролью на «старом багаже» для исполнителя невозможно. Кажется, что для солиста эта роль - «на вырост» и на перспективу. Хочется пожелать спектаклю, по возможности, долгой жизни - Онегин ещё таит для актёра много новых открытий и, нужно надеяться, творческих побед. Эта работа из разряда тех, что будут иметь развитие и улучшаться с каждым следующим спектаклем. Первые шаги в этом направлении уже сделаны и успешно – на премьере второе отделение исполнитель провёл увереннее и свободнее, чем первое. Начало пути впечатляет и обнадёживает.
Создатели спектакля избежали соблазна «осовременить» Пушкина очевидными приёмами, надев на Татьяну джинсы или посадив Онегина на мотоцикл. Они постарались приблизить героев к сегодняшнему зрителю, дав ему почувствовать и представить каждого персонажа как «одного из нас».
Для постановщиков «Евгений Онегин» - прежде всего, деревенская история, событие из обыкновенной, будничной жизни обыкновенных и оттого понятных и вызывающих сочувствие людей. Забудьте о «лучших людях своего поколения» и разглядите в них просто людей, влюбляющихся и влюбляющих, вспыхивающих и остывающих, счастливых и не очень.
Художественное оформление сцены (художники-постановщики Елена Немчанинова и Юлия Дмитриева) скупо, но узнаваемо рисует перед нами нехитрый быт «сельских жителей», помещиков-дворян позапрошлого века: пара стульев, круглый стол, покрытый тяжёлой скатертью да кресло-качалка, никакой пышности, роскоши, избыточности. Замечательны костюмы главных героев, особенно великолепное мятного оттенка платье Татьяны из первого отделения - воздушное, романтично и прекрасно «вписавшееся» в общую цветовую гамму постановки.
Спектакль Александра Прасолова - не о «соревновании полов» или моральном торжестве одного из героев над другим. «Я так наказан...» - сокрушается Онегин в финале, но страдают оба. Режиссёр показал нам Татьяну и Онегина достойными друг друга: они способны одинаково глубоко чувствовать, одинаково страстно увлекаться, одинаково сильно переживать страдание. И всё-таки, согласно либретто оперы Чайковского, «позор, тоска» и «жалкий жребий» достаются Онегину. Не случайно же и в спектакле А. Прасолова «на долю» Онегина приходятся и вокальные, и стихотворные отрывки, Татьяна же - только поёт (за исключением двух строчек из письма Онегина). Достойная её стихия - только музыка. «Но и любовь - мелодия...» - как сказано уже в другом пушкинском произведении...
Едва ли не впервые за всю историю, спектакль на сцене Театра оперетты завершился не «happy епd`ом» и обошёлся без положенной по жанру свадьбы главных романтических героев. И... стены не рухнули, потолок не упал на сцену, празднично украшенный фасад не покачнулся. Ничего страшного не произошло. И, может быть, это расширение жанровых границ в единственном в городе театре назрело уже давно. Ведь не «лёгким же жанром» единым жить энгельсскому зрителю. Напрасно в этом случае кивать на близость к Энгельсу саратовских академических театров с их «серьёзным» репертуаром. Саратовцы любят жаловаться, что наша оперетта редко у них бывает, но ведь и саратовские драма, ТЮЗ, опера - не частые гости в Энгельсе. А спектаклей «хороших и разных» хочется и здесь. Так, может быть, нашему театру стоит смелее выходить за установленные рамки жанра?..
«Иди; куда влечёт тебя свободный ум...»
«И божество, и вдохновенье...»
Ольга Жогло».
наверх